К 75-летию Великой Победы

Стихотворения  о Великой Отечественной войне

Всем – привет!

Дорогие друзья, в связи с приближающимся юбилеем – 75-летием Победы в Великой Отечественной войне предлагаю вашему вниманию хорошие стихи о войне. Они размещены на сайте православного журнала «ФОМА». В подборку вошли известные авторы. Это, в основном, стихотворения военных и послевоенных лет, посвященные тяжелому времени, выпавшему на долю нашей страны в 40-е годы ХХ века. В этих стихах – живые и искренние истории человеческих судеб, мысли и воспоминания о тех днях, которые пришлось пережить людям в годы войны.

Кроме этого, я сделала для себя открытие нового поэтического имени -  это поэт-фронтовик Борис Евгеньевич Тедерс. Ранее не встречала его стихов. Они поразили меня естественностью описаний, искренностью и правдивостью. К сожалению, информации о нем в Интернете немного. Но стихи его понравились. Предлагаю их к прочтению тоже.

 Девочка с кошкой возле разрушенного дома в Смоленской области

Николай Асеев

Надежда

Насилье родит насилье,

и ложь умножает ложь;

когда нас берут за горло,

естественно взяться за нож.

Но нож объявлять святыней

и, вглядываясь в лезвие,

начать находить отныне

лишь в нем отраженье свое,-

нет, этого я не сумею,

и этого я не смогу:

от ярости онемею,

но в ярости не солгу!

Убийство зовет убийство,

но нечего утверждать,

что резаться и рубиться –

великая благодать.

У всех, увлеченных боем,

надежда горит в любом:

мы руки от крови отмоем,

и грязь с лица отскребем,

и станем людьми, как прежде,

не в ярости до кости!

И этой одной надежде

на смертный рубеж вести.

1943  

Леонид Мартынов

Пластинок хриплый крик…

Пластинок хриплый крик

И радиовещанье,

И непрочтённых книг

Надменное молчанье,

И лунный свет в окне,

Что спать мешал, тревожа,

Мы оценить вполне

Сумели только позже,

Когда возникли вновь

Среди оторопенья

Моторов мощный рёв,

И музыка, и пенье,

И шелест этих книг,

Мы не дочли которых,

И круглый лунный лик,

Запутавшийся в шторах,

И в самый поздний час

Чуть зримый луч рассвета…

Подумайте! У нас

Украсть хотели это!

1945

 Дети водят хоровод на фоне аэростатов в Москве 1941-го

Борис Пастернак

Страшная сказка

Все переменится вокруг.

Отстроится столица.

Детей разбуженных испуг

Вовеки не простится.

Не сможет позабыться страх,

Изборождавший лица.

Сторицей должен будет враг

За это поплатиться.

Запомнится его обстрел.

Сполна зачтется время,

Когда он делал, что хотел,

Как Ирод в Вифлееме.

Настанет новый, лучший век.

Исчезнут очевидцы.

Мученья маленьких калек

Не смогут позабыться.

1941  

Борис Слуцкий

«Есть!»

Я не раз, и не два, и не двадцать

слышал, как посылают на смерть,

слышал, как на приказ собираться

отвечают коротеньким «Есть!».

«Есть!», – в ушах односложно звучало,

долгим эхом звучало в ушах,

подводило черту и кончало:

человек делал шаг.

Но ни разу про Долг и про Веру,

про Отечество, Совесть и Честь

ни солдаты и ни офицеры

не добавили к этому «Есть!»

С неболтливым сознанием долга,

молча помня Отчизну свою,

жили славно, счастливо и долго

или вмиг погибали в бою.

Дети бегут по дороге за танком Т-34 под Сталинградом

Константин Симонов

Родина

Касаясь трех великих океанов,

Она лежит, раскинув города,

Покрыта сеткою меридианов,

Непобедима, широка, горда.

Но в час, когда последняя граната

Уже занесена в твоей руке

И в краткий миг припомнить разом надо

Все, что у нас осталось вдалеке,

Ты вспоминаешь не страну большую,

Какую ты изъездил и узнал,

Ты вспоминаешь родину – такую,

Какой ее ты в детстве увидал.

Клочок земли, припавший к трем березам,

Далекую дорогу за леском,

Речонку со скрипучим перевозом,

Песчаный берег с низким ивняком.

Вот где нам посчастливилось родиться,

Где на всю жизнь, до смерти, мы нашли

Ту горсть земли, которая годится,

Чтоб видеть в ней приметы всей земли.

Да, можно выжить в зной, в грозу, в морозы,

Да, можно голодать и холодать,

Идти на смерть… Но эти три березы

При жизни никому нельзя отдать.

1941  

Алексей Сурков

Бьется в тесной печурке огонь…

Бьется в тесной печурке огонь,

На поленьях смола, как слеза,

И поет мне в землянке гармонь

Про улыбку твою и глаза.

Про тебя мне шептали кусты

В белоснежных полях под Москвой.

Я хочу, чтобы слышала ты,

Как тоскует мой голос живой.

Ты сейчас далеко-далеко.

Между нами снега и снега.

До тебя мне дойти нелегко,

А до смерти – четыре шага.

Пой, гармоника, вьюге назло,

Заплутавшее счастье зови.

Мне в холодной землянке тепло

От моей негасимой любви.

1941

 Эвакуация яслей и детских садов из Сталинграда

Анна Ахматова

Мужество

Мы знаем, что ныне лежит на весах

И что совершается ныне.

Час мужества пробил на наших часах,

И мужество нас не покинет.

Не страшно под пулями мертвыми лечь,

Не горько остаться без крова,

И мы сохраним тебя, русская речь,

Великое русское слово.

Свободным и чистым тебя пронесем,

И внукам дадим, и от плена спасем

Навеки!

1942

Михаил Исаковский

Куда б ни шёл, ни ехал ты…

Куда б ни шёл, ни ехал ты,

Но здесь остановись,

Могиле этой дорогой

Всем сердцем поклонись.

Кто б ни был ты –

Рыбак, шахтёр,

Учёный иль пастух, –

Навек запомни: здесь лежит

Твой самый лучший друг.

И для тебя, и для меня

Он сделал все, что мог:

Себя в бою не пожалел,

А Родину сберег.

1957

Юрий Воронов

Опять война…

Опять война,

Опять блокада…

А может, нам о них забыть?

Я слышу иногда:

«Не надо,

Не надо раны бередить».

Ведь это правда, что устали

Мы от рассказов о войне

И о блокаде пролистали

Стихов достаточно вполне.

И может показаться:

Правы

И убедительны слова.

Но даже если это правда,

Такая правда —

Не права!

Чтоб снова

На земной планете

Не повторилось той зимы,

Нам нужно,

Чтобы наши дети

Об этом помнили,

Как мы!

Я не напрасно беспокоюсь,

Чтоб не забылась та война:

Ведь эта память — наша совесть.

Она,

Как сила, нам нужна…

Дети на брошенной немецкой САУ «Jagdtiger» 

Вероника Тушнова

Кукла

Много нынче в памяти потухло,

а живет безделица, пустяк:

девочкой потерянная кукла

на железных скрещенных путях.

Над платформой пар от паровозов

низко плыл, в равнину уходя…

Теплый дождь шушукался в березах,

но никто не замечал дождя.

Эшелоны шли тогда к востоку,

молча шли, без света и воды,

полные внезапной и жестокой,

горькой человеческой беды.

Девочка кричала и просила

и рвалась из материнских рук,—

показалась ей такой красивой

и желанной эта кукла вдруг.

Но никто не подал ей игрушки,

и толпа, к посадке торопясь,

куклу затоптала у теплушки

в жидкую струящуюся грязь.

Маленькая смерти не поверит,

и разлуки не поймет она…

Так хоть этой крохотной потерей

дотянулась до нее война.

Некуда от странной мысли деться:

это не игрушка, не пустяк,—

это, может быть, обломок детства

на железных скрещенных путях.

1943  

Вадим Шефнер

Военные сны

Нам снится не то, что хочется нам,-

Нам снится то, что хочется снам.

На нас до сих пор военные сны,

Как пулеметы, наведены.

И снятся пожары тем, кто ослеп,

И сытому снится блокадный хлеб.

И те, от кого мы вестей не ждем,

Во сне к нам запросто входят в дом.

Входят друзья предвоенных лет,

Не зная, что их на свете нет.

И снаряд, от которого случай спас,

Осколком во сне настигает нас.

И, вздрогнув, мы долго лежим во мгле,-

Меж явью и сном, на ничьей земле,

И дышится трудно, и ночь длинна…

Камнем на сердце лежит война.

1966

Источник

Поэт-фронтовик Тедерс Борис Евгеньевич 
(1926–1990)

Борис Тедерс родился в 1926 году в Москве. Воевал в пехоте на Прибалтийском фронте. Ранен на Лиепайском направлении.

После Великой Отечественной войны окончил художественно-промышленное училище им. М. И. Калинина, жил в Москве, работал художником. Занимался станковой графикой. Выполнил социальный плакат «Грудному ребенку место в яслях, а не в тундре» (1967). Сотрудничал с издательством «Рекламфильм», работал над киноплакатами; автор плакатов к фильмам «181 не отвечает» (1960), «Миллион за Лауру» (1976) и «Двадцать дней без войны» (1977). Выполнил плакаты для известных документально-публицистических фильмов «О спорт, ты – мир!» (1980) и «Этот день победы» (1984, совместно с художником А. Н. Моськиным). 

В 1990 году сотрудничал с журналом «Новый мир».

Печатался в журналах «Звезда», «Нева», в газете «Красная звезда, в альманахе «Поэзия».

После автомобильной аварии остался инвалидом, трагически ушел из жизни.

Советский художник-график, плакатист. Член союза художников СССР.

А небо горело холодным закатом,

А море гремело тревожным набатом.

Сирена буксира тревожно кричала,

И барки пылали в порту у причала,

Взрывались снаряды – салютом победы,

Когда ворвались мы в предместье Клайпеды.

Когда без команды, во власти порыва,

Мы к морю сбегали с крутого обрыва…

Вернувшие братскому краю свободу,

Мы касками черпали Балтики воду.

Сметая преграды в могучем напоре,

Мы вышли на берег Балтийского моря

За танками – прямо по дымному следу,

Огнем и штыком закрепляя победу!

Не ставь мне, друг, в вину,

Что голос печален мой:

Я песню о тех пою,

Кто не пришел домой.

Кто жизни короткий срок

Честно стране служил.

Если б он мертвым не лег,

Ты бы сейчас не жил...

Все дальше войны года,

Но твердо помни о том:

Сначала была Беда, 

Победа пришла - потом.

Вы, погоны,

Вы зелены,

Беспросветные мои.

А над вами, над зелеными,

Поют не соловьи...

Не соловушки свистят

Да посвистывают -

Пули меткие летят,

Вас разыскивают.

А рыщут-найдут,

Прямо в сердце попадут,

Вас, зеленые погоны,

Алой кровушкой зальют...

Наша молодость - бой,

Наша память - война.

Мы в такие с тобой

Рождены времена.

Времена - где решать

И по-смелому - сметь.

Где неверный твой шаг -

Это верная смерть...

Мы уходим в запас,

Экспонатом в музей.

Но, как прежде, на нас

Смотрят лица друзей.

Что ушли, не допив

Соловьем поутру,

Яркой вспышкой сгорев

На военном ветру.

Для того, может быть,

И остались мы жить,

Чтоб их память хранить,

Чтоб не дать их забыть.

Чтоб горниста трубой

Их пропеть имена...

Уж в такие с тобой

Мы живем времена.

Сердце то стучит, то замрет...

Крепко взяли нас в оборот,

Огневой гуляет налет,

Головы поднять не дает.

Хочется мне сжаться в комок,

Как ежу, свернуться в клубок,

Чтоб осколка злобный клевок

Не вспорол меня до кишок...

Но когда команда - "Вперед!" -

От земли меня оторвет,

Встану я и снова пойду

У семи смертей на виду.

ПУЛЯ

На ладони

От глины оттёртая

Девятиграммовая

Мёртвая

Пуля - давняя,

Заржавевшая,

Под моим виском

Просвистевшая...

За душой моей

Приходившая...

Не сумевшая - 

Не убившая.

Пулемётная,

Бронебойная,

Перелётная - 

Неубойная...

Пролетевшая,

Не попавшая,

Пацана - меня

Проморгавшая...

Погребённая,

Ржой покрытая.

Непрощённая,

Незабытая...

Мы были пехотой, нас звали - "славяне"

Эй, славяне, - кто с Кубани,

С Волги, с Дона, с Иртыша...

А. Твардовский

С газетных полос

И речей на экране

Пришло наше громкое имя - "славяне".

И мы его взяли,

И мы им гордились

И с предками славой

Славянской сравнились...

С ним, звавшим к отваге,

Врага победили,

Его на рейхстаге

Штыком выводили.

И годы его не укроют в тумане:

Мы были пехотой, нас звали -"славяне".

Источник

СЕНТЯБРЬ 44-ГО ГОДА 
(Литва)
Сквозь березники да ельники, 
Вдоль некошеной травы, 
Пропыленные, как мельники, 
От сапог до головы
Мы идем безостановочно,
Сколько хватит наших ног...
То шоссейкой, то проселочной —
Самой пыльной из дорог.
А над нами солнце плавится,
Пот — рубахи выжимай...
Хоть другой погодой славится
Прибалтийский этот край,
Но сегодня в дни осенние
Нам привет природа шлет:
Потому что — наступление,
Наступление идет...
И чем больше нами пройдено
Километров и шагов,
Тем просторней снова Родина
И свободней от врагов.
Оттого наш полк торопится
И шагаем мы спеша...
И от жара смазка топится
На затворах ППШа.

Как в злом неотвязном сне, 
Все вижу я вновь и вновь:
Ты несешь меня на спине 
И мешается наша кровь.

Наша общая кровь течет 
И дорожкой нам вслед бежит. 
Пулемет по ветвям сечет, 
В черном небе луна дрожит.

Одинокой свечой в ночи 
На нейтралке горит изба.
Сердце в горле моем стучит, 
И гудит моя голова.

И я чувствую каждый твой шаг, 
И я слышу каждый твой хрип. 
И мне каждая кочка — враг, 
В мозг вонзающий острый шип.

Головой припав к твоему 
Окровавленному плечу, 
Я опять из света во тьму, 
Отуманиваясь, лечу...

А потом — тишина, покой. 
Человечьим пахнет жильем. 
Ты погладил меня рукой:
—Ничего, еще поживем...

Тихо слышится голос твой 
Мне из сонного далека:
—Значит, будет парень живой?
Забинтуй и меня пока...

Легкораненым путь в санбат,
Мне — «тяжелому» — дальше в тыл.
Как зовут тебя? Разузнать
Мне уже не хватило сил.

Где теперь ты, былой солдат? 
Как твои отыскать следы? 
Отзовись! Неизвестный брат, 
Что спасал меня от беды.

В том ночном бою у села, 
Где нам кровь довелось смешать, 
Брата кровного мне дала 
Наша общая Родина-мать.

ТРАВУШКА-МУРАВУШКА...
Травушка-муравушка,
Чернозем.
А по этой травушке
Мы ползем.
Шесть ночей уж ползаем
Вновь и вновь.
Нужен нам «язык»,
Хоть из носа кровь...

Приказал добыть его
Комполка,
Только не везет
С «языком» пока.
Фрицы растревожены —
Не возьмешь...
А начальство требует:
— Вынь да положь!

Взяли прошлой ночкою
Одного,
Только не смогли
Довести его:
На нейтралке вырвался,
Стал орать...
Что тут было делать?
Пришлось «убрать».

Весела запевка,
Да лих мотив...
У своих до сумерек
Прогостив,
К немцам через поле
Опять ползем...
Травушка-муравушка,
Чернозем...

ПЕРВАЯ  АТАКА
Что было — то было: 
Вначале  знобило... 
И зубы стучали, 
Но это — вначале. 
Когда мы лежали — 
И что уж лукавить, — 
С надеждою ждали 
Команды «Отставить!». 
А пули свистели, 
А мысли сверлили: 
«А вдруг расхотели? 
А вдруг отменили?» 
Но ротный орет: — 
Подымайся, ребята! — 
И поле плывет.... 
И в ногах твоих — вата... 
Команда «Подняться!», 
И некуда деться. 
Здесь негде бояться, 
Здесь надо вертеться... 
И ты завертелся, 
И ты закрутился, 
И с ротою слился, 
И в ней растворился. 
И страх отвязался — 
Остался на месте, 
Когда ты поднялся 
С ребятами вместе. 
И с ними всем скопом,
Единым порывом
В атаку потопал
Навстречу разрывам.
Бросками
Растянутой ротной цепочки,
От камня до камня,
От кочки до кочки.
По глинистой жиже
«Пехотным галопом»
Все ближе и ближе
К немецким окопам...
Земля над тобою
Вставала стеною,
Бил воздух тугою
Взрывною волною.
Взрывался металл,
И осколки визжали...
И ты увидал,
Как враги побежали.
И в их ненавистную
Черную спину
Ты выпустил диска
Почти половину.
И с криком «ура!»
В их окопные ямы
Ты прыгал с бугра
Со своими друзьями...
Бежал что есть ног
Сквозь ходы-переходы,
Кричал «Хенде хох!»
Под блиндажные своды.
Гранатой «врезал»,
Сек огнем автомата...
И ротный сказал:
— Закрепляйся, ребята!

  

БАТАРЕЯ МОЯ, БАТАРЕЯ
Пробежать бы поле скорее.
Да не теща с блинами нас ждет.
Батарея моя, батарея,
Где обещанный твой артналет?!

Пулеметы долбят  зверея, 
Холодок сосущий в груди... 
Подави же ты их скорее, 
Стодвадцатка, не подведи...

Наконец, через нас пролетая, 
Понеслись снаряды к врагу. 
Дай им жару, моя родная, 
Я сейчас тебе помогу.

А теперь за пехотой дело:
— Эй, славяне, кончай ночевать!
От земли отрываю тело,
Не хотящее умирать...

Я иду, с каждым шагом смелея, 
Прикрываясь щитом огня...
Батарея моя, батарея, 
Что б мы делали без тебя?

  

НА ПРЯМОЙ НАВОДКЕ
Кровью сочится закат. 
Издали гул растет. 
Приник к биноклю комбат, 
Застыл у стволов расчет,

Вот на ходу пыля, 
Длинным водя стволом, 
Землю в щебень меля, 
Танки пошли — углом...

Черные — как гроба, 
С черно-белым крестом, 
Как воплощенье зла, 
Прущего напролом.

Если мы дрогнем тут, 
Если свернем назад, 
Внуки нас проклянут, 
Мертвые не простят.

Нервы сплелись узлом, 
Пот глаза мои ест... 
Под панорамным крестом — 
Черный тавровый крест.

ГОСПИТАЛЬНЫЙ ВАЛЬС ПОД ДОЖДЕМ
Гармошка играет тихонечко, 
Томительный вальс выводя. 
Сестра госпитальная Тонечка 
Кружится под сеткой дождя.

Природа по-майски зеленая, 
И дождик — такой молодой. 
И тихо гармошка влюбленная 
Поет про Дунай голубой.

Прикрыты халатами пестрыми, 
Забыв костыли у стены, 
Ребята с палатными сестрами 
Во власти дунайской волны.

Не видно им дальнего берега, 
И морем река разлилась, 
И жизнью их правит уверенно 
Влюбленный и ласковый вальс.

И верится в самое светлое, 
И сбудется все, что мы ждем... 
Поет нам гармошка заветная 
Под теплым весенним дождем.

  

РАНЕНЫЙ
Я грязный и черный,
Костром закопченный,
Немытою рожей
На черта похожий,
И мне бы побриться...
А здесь что за лица!
Какие прекрасные женские лица...
Такие ночами нам могут лишь сниться!
Им с ангелом разве что можно сравниться!
Как сердцу не биться...
Сестрица!
Умыться...

Эвакобольница...

Источник: Поэзия моя, ты – из окопа : сборник стихотворений / составитель Н. Старшинов. – Москва : Молодая гвардия, 1985. – 176 с.